ЦАРСКОЕ СЕЛО
Георгию Иванову.
Поeдем в Царское Село!
Свободны, вeтренны и пьяны,
Там улыбаются уланы,
Вскочив на крeпкое сeдло...
Поeдем в Царское Село!
Казармы, парки и дворцы,
А на деревьях -- клочья ваты,
И грянут "здравия" раскаты
На крик -- "здорово, молодцы!"
Казармы, парки и дворцы...
Одноэтажные дома,
Гдe однодумы-генералы
Свой коротают вeк усталый,
Читая "Ниву" и Дюма...
Особняки -- а не дома!
Свист паровоза...
Eдет князь.
В стеклянномъ павильонe свита!..
И, саблю волоча сердито,
Выходит офицер, кичась:
Не сомнeваюсь -- это князь...
И возвращается домой -
Конечно, в царство этикета,
Внушая тайный страх, карета
С мощами фрейлины сeдой,
Что возвращается домой...
* * *
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер - всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
1915
* * *
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
* * *
B таверне воровская шайка
Всю ночь играла в домино.
Пришла с яичницей хозяйка;
Монахи выпили вино.
На башне спорили химеры:
Которая из них урод?
А утром проповедник серый
B палатки призывал народ.
На рынке возятся собаки,
Менялы щелкает замок.
У вечности ворует всякий,
А вечность - как морской песок.
Он осыпается с телеги, -
Не хватит на мешки рогож.
И, недовольный, о ночлеге
Монах рассказывает ложь.
* * *
Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И всё твое -
От неизбежного.
От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.
1908
* * *
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь.
1908
* * *
Лишив меня морей, разбега и разлёта
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
1935
